Мальчишка завопил на всю улицу, как зарезанный:
- Отпусти! Отпусти! Отпусти! - и принялся брыкаться, но куда там ему.
Тщедушное тельце, густые волосы, небрежно подстриженные в кружок, разбитая губа, а по носу текут слёзы, явно не от обиды. Мальчишку аккуратно поколотили, может даже переломили пару рёбер. Уж очень обозлились на его необычайную проворливость.
- И как же он сумел? - Николь старательно отводит глаза, чтобы не глядеть на раскуроченную переднюю панель, но разноцветные провода, вырванные из пластикового нутра, чтобы завести двигатель без ключа, всё одно то и дело попадают в поле зрения, заставляя её недовольно поджимать губы.
- Я только на минуту отошёл… - женщина выставляет вперёд руку в запрещающем жесте. Отчасти, ей невдомёк, отчего воришку изнахратили, а простофилю, который оставил автомобиль представительского класса без присмотра, нет. Она бросает красноречивый взгляд на одного из сопровождающих её людей, но натыкается на абсолютное и непробиваемое непонимание, а потому переключает своё внимание на воришку.
- Сам караулил или навёл кто? - пани Новак заметно сдержанна, всё же перед нею ребёнок. - Сколько ему? Быть может лет четырнадцать? - наверняка очередной разгильдяй из неблагополучных кварталов. - Ты же понимаешь, - она игнорирует поток проклятий и грубой брани почти что непрерывно вырывающейся из надсаженной криком гортани, - я не могу вот так вот всё оставить. А ты, подумай, сам по себе  за эту каверзу заплатить никак не сможешь, тогда как возместить придётся. - Голос ведьмы, поблёкший и почти что ласковый, конечно, не обманул малолетнего преступника. Он на удивление стойко прячет за истерией холодный расчёт и ни за что не соглашается рассказать, кому обязан, всё гнёт своё: отпусти, да отпусти.
- Да вытрясете уже из него хоть что-нибудь! - Николь потеряла терпение. Она перекусывает тонкую ментоловую сигаретку и отворачивается, чтобы не смущать людей раздражительным недовольством, так выразительно отражающимся на её лице.
Крики сменяются отчаянными всхлипами, а после и вовсе невнятными причитаниями. Николь поднимает глаза к флигелю жилого дома, её внимание привлекает резкое движение - на противоположной стороне улицы в мутном окне на втором этаже здания, окрашенного желчью, дёрнулась занавеска. Нет, никто не ринется спасать незнакомца, но вот совершить звонок в полицию по поводу беспорядка на улице ума хватит у каждого.
- Всё, - недокуренная сигарета, отмеченная алой птичкой, летит на дорогу, - заканчиваем здесь, - она уже было скомандовала бросить воришку в ближайшую водосточную канаву, но её обрадуют известием. Мальчишка назвал имя своего опекуна и даже место, где его можно найти.
- Неужто смерти испугался? - Николь соглашается ехать немедля, но игнорирует предложение расположиться в машине сопровождения и нарочно забирается на задний диван едва не угнанного шайкой беспризорников BMW.
- Что? - окликнет она гневливо растерявшегося водителя, - маленькие воришки знают, как завести машину шаркнув разок - другой проводами,  а ты нет? - обзор закрывает фигура Михала, он роняет пленника на сидение рядом с Николь и сам усаживается у края, чтобы удерживать его, а впрочем, ему почти что не  оказывают сопротивления.
Наконец, автомобиль трогается. Женщина бросает короткие взгляды в окно, чтобы понимать направление движения, и одновременно  с тем разглядывает мальчишку. Его распухшее окровавленное лицо имеет самый жалкий вид.
- Никуда не годится, - придя к этой мысли, она хватается за бутылку минеральной воды, забытой в кармане переднего сидения. - Давай ка умоем тебя, - женщина использует влажные салфетки для уборки в салоне, дополнительно смачивая их водой из бутылки, и дотошно убирает следы крови с заплывшей физиономии, что нисколько не помогает облагородить вид пострадавшего. Мальчишка фыркает и плюётся, но у него уже не осталось сил, чтобы выбиваться. Вскоре на полу образуется целая горка из измятых и перепачканных салфеток. - Как будто получше, - Николь, довольная своей придумкой, воодушевилась, - ты же знаешь, что ябедничать нехорошо? - предостерегает она собеседника. Её внимание привлекает значок на футболке - растянутое на круглой пластиковой подложке изображение мультипликационного персонажа, узнать которого у Новак не было и шанса. Она срывает “пуговицу” с ткани и прячет в сжатом кулаке.
Спустя ещё несколько минут седан останавливается у заведения. “Půlnoční” - надпись, выведенная молочно-белым светодиодным шнуром, отчётливо выделялась на чёрном фоне. Вероятно, огни включали только после наступления темноты.
- О нет,  вы, ребята остаётесь здесь, - Николь ясно даёт понять, что намеревается единолично решить проблему, - и даже ты, - Михал встал как вкопанный, не выдав ничем недовольства.
В баре оказалось на удивление шумно и людно, но женщина наверняка знала, кого спросить.
- Мне нужен Лоренцо Сальваторе, - она обращается к бармену, привлекая его внимание крупной купюрой, однако, мужчина не спешит радостно указывать на нужного ей человека. Более того, он отстраняется от сойки и складывает руки на груди, явно давая понять, что не намерен сотрудничать.
- Могу предложить маргариту. Вам со льдом? Может клубничный ликёр? - как ни в чём ни бывало бармен развёл суету, приготавливая ингредиенты.
- Надо же,  а мне сказали, что он наверняка здесь, - женщина добавляет к своему предложению ещё одну купюру.
- Двойную, - совершенно невозмутимо отзывается собеседник, опрокидывая шейкер.
- Жаль,  а я ведь к нему с приветом, - как свой последний козырь пани демонстрирует значок. Не выпуская его из рук, она пытается угадать во взгляде бармена узнавание. Скверно, если негодник их облапошил. Но ставка выигрывает, и мужчина протягивает ладонь, чтобы получить материальное свидетельство причастности к разговору одного из “своих”.
Он всё же оставит коктейльный бокал, до краёв заполненный мелким крошевом из льда, пропитанного алкоголем и сладким сиропом. Николь тянется было к тонкой ножке, но замечает на пальцах след чужой крови. Последующие несколько минут она потратит, чтобы исправить это недоразумение. Женщина выдёргивает из подставки бумажную салфетку и избавляется от небрежного напоминания о происшествии, только потом пани позволит себе замешать изогнутой трубочкой лёд в бокале. Но так и не решиться выпить, не признавая за предложенным напитком ни капли достоинства. Уж лучше виски.